Дура-леди

Как-то по Дублин-сити к пабу
Шёл я в ужасную грозу.
Вдруг в окне я увидел бабу,
Ноги мыла она в тазу.
Что же такого, в самом деле,
В ней в этот вечер углядел,
Что после этого три недели
Я даже выпить не хотел?

Ну ты и дура, дура, леди,
Ну я и дура-, дуралей.

Как-то я ночью шёл из паба,
В том же окне я видел сам,
Как у зеркала эта баба
Водит гребнем по волосам.
Расчесала и уложила,
И, наверно, спать легла.
Ну а моя мужская жила
Долго улечься не могла.

Ну ты и дура, дура, леди,
Ну я и дура-, дуралей.

Много я ездил по дорогам,
Много я плавал по воде,
Но таких интересных окон
Больше не видел я нигде.
Снова ночью иду из паба,
Сердце биться не устаёт…
В том же окне – всё та же баба.
Оттого и душа поёт!

Ну ты и дура, дура, леди,
Ну я и дура-, дуралей.


Падди


Жил в городе Белфасте мальчик по имени Падди,
Ходил в детский сад и котенка по пузику гладил.
И в целом хороший был мальчик, но в голову била моча.
Ведь Падди с самого детства терпеть не мог англичан.

Увидит в песочнице англосаксонскую рожицу –
Ногами топочет и отбирает пирожные.
И часто стоял он в углу, ведь вел себя плохо…
Но Падди родился ирландцем, Падди всё…

Вот в городе Белфасте в школу пошел мальчик Падди.
Красивая школьная форма, портфель и тетради.
Учился довольно прилежно, но мог учудить сгоряча:
Ведь Падди с самого детства терпеть не мог англичан.

И вот как-то раз на уроке английской грамматики
В учителя Падди солью пальнул из пневматики.
Родителей в школу позвали: он вел себя плохо,
Но Падди родился ирландцем, Падди всё…

Успеха наш Падди добился на ниве футбола
И вот против сборной Англии вышел на поле.
К воротам как пуля помчался, едва лишь коснулся мяча,
Ведь Падди с самого детства терпеть не мог англичан.

Вот мячик со свистом куда-то к трибунам уносится,
А Падди с размаху бьёт вратарю в переносицу.
Красная карточка, с поля долой: он вел себя плохо.
Но Падди доволен. Падди — ирландец. Падди всё…


Белтейн


Слышишь – это песня весенних ручьев.
Слышишь – это радость ожившей воды.
Слышишь – это всполохи древних костров.
Слышишь – это отблеск далёкой звезды.

Слышишь – время верить несбывшимся снам.
Слышишь – оживают спящие тени.
Слышишь – в Инис Эйрин приходит весна,
А значит скоро вспыхнет безумный костер Белтейна!

Помнишь, как в танце встречались руки, сжимались сердца.
И как вкус жарких губ был дурманящей ягодой сочной.
И как время сплеталось в кольцо, и не видно конца,
И костры трепетали на крыльях смеющейся ночи.

Помнишь, дразнила улыбкой небесной колдунья-луна,
И как песня летела за ветром ликующим следом,
И как в кровь опьяняющим зельем врывалась весна,
И как искры летели в бездонное синее небо.

Слышишь – это шорохи в кронах дубрав.
Слышишь – это музыка духов лесных.
Слышишь – зовущее пение трав.
Слышишь – оживают чудесные сны.

Слышишь – это песня в глубинах холма.
Слышишь – бесшумные тонкие тени.
Слышишь – в Инис Эйрин приходит весна,
А значит скоро вспыхнет безумный костер Белтейна.


Курочка


Однажды Грегори О’Нейл решил спустится с гор,
Ведь не был он ещё женат до этих самых пор.
Свиней на ярмарке загнал и двинул прямо в паб –
Загадку старую задать какой-нибудь из баб.

Загадке этой научил его старик-отец,
Когда к тому по старости приблизился конец.
Сидит на яйцах птица, но не несет яиц.
А что это за курочка – важнейшая из птиц?
Поднимется и клюнет промежду ягодиц.
Ах что это за курочка – нужнейшая из птиц?

И в труде, и в бою он держался всё за курочку свою.
И когда пил, и когда спал – её не отпускал!

Но бабы Грега всякий раз лупили по лицу.
И вот беда – не побежишь утешится к отцу.
Загадкой старою своей успеха не достиг,
И своей глупой головой всё ниже парень ник.

Учили добрые друзья О’Нейла всякий раз:
“Нарви ей на лугу цветов, вонючий свинопас!
Заштопай дыры на килт_е_ и бороду побрей”.
Но выходило всякий раз – с рукой оно верней.

И в труде, и в бою он держался всё за курочку свою.
И когда пил, и когда спал – её не отпускал!

Прошло совсем немного лет, женился наш герой.
И к счастью девка оказалось милой, но глухой.
И часто учит сыновей, чтоб отыскали жён:
«Загадочку заветную ты ей задать должон».
Сидит на яйцах птица, но не несёт яиц.
А что это за курочка, важнейшая из птиц?
Поднимется и клюнет промежду ягодиц.
Ах, что это за курочка – нужнейшая из птиц?

И в труде, и в бою он держался всё за курочку свою.
И когда пил, и когда спал – её не отпускал!


Дьявола нет


Одни говорят, что дьявола нет, что дьявола нет, что дьявола нет,
Что он подох вчера в обед
И был зарыт на псарне.
“Всё это не так”, – другие твердят, – “Он жив, как тысячу лет назад”.
Они говорят, что он солдат
Сраной британской армии.

Тупой сасанах идёт воевать, туда воевать, сюда воевать.
Пускай идёт, а нам плевать,
Вы согласитесь, парни!
И может быть я слегка поддат,
Да что скрывать – я же пьян в умат!
Я всё равно не боюсь солдат
Сраной британской армии.

Нестройной гурьбой британцы идут, британцы идут, засранцы идут.
Их ружья в цель нечасто бьют,
И флаги их из марли.
Гремит раздолбанный барабан,
Шагает за болваном болван.
Такой вот бардак и балаган
В сраной британской армии.

Блуждал по горам британский отряд, британский отряд, неделю подряд.
И там их встретил, говорят,
Баран по кличке Барни.
Солдаты сильны, но баран сильней,
Они смелы, только он смелей…
Вот так баран надавал люлей
Сраной британской армии.

А если за мной сам дьявол придёт, хвостатый придёт, рогатый придёт,
Всё выпьет в доме, что найдёт.
Нет ничего кошмарней!
Ему скажу я: “How do you do”
И сходу ему заряжу в балду.
Пускай он, сука, идёт в дуду
Вслед за британской армией.